Канонир - Страница 9

Я двинулся дальше — до Мурома далеко, надо поторапливаться.

К вечеру ноги уже гудели от ходьбы, и, завидев деревушку, я направился туда. Может, хоть кусок хлеба выпрошу.

Деревушка оказалась заброшенной. Избы зияли пустыми глазницами окон. Переночую здесь — хоть крыша над головой будет.

Пока не стемнело, я пошарил на огородах. Мне повезло — нашёл несколько морковин и пару крепеньких жёлтых репин, а ещё — несколько стручков бобов. Обмыв всё колодезной водой, я быстро съел немудрящий ужин. Спать улёгся в избе, на лавке под окном. Спал я крепко, но только тогда, когда чувствовал себя в безопасности — дома, например. В брошенной избе спал вполуха и проснулся от непонятного шума.

Источник шума находился в соседней избе. Надо выяснить — может, зверь дикий забрёл, может — бедолага вроде меня. Не дай бог — разбойники, тогда или нападать первым надо, или уносить ноги. Всё зависит от того, сколько их.

Я вышел во двор и двинулся вдоль стены. Ничего не слышно. Показалось спросонья? И только я собирался вернуться в избу, как услышал в соседней избе тихий разговор. Понятно было одно — там мужчина, и он явно не один.

Я перелез через низкий забор и подкрался к окнам соседней избы. Поскольку они тоже были без окон, слышно было великолепно — мне даже не пришлось напрягать слух.

— Пусть здесь лежит.

— А ну как Рябой узнает?

— Сам не проболтаешься — не узнает.

— Боюсь я. У Рябого и за меньшую провинность нож в брюхо получить можно.

— Тьфу, типун тебе на язык. Быстро закрывай крышку и ходу отсюда. Не дай бог, Рябой хватится — а нас на месте нет. За крысятничество точно жизни лишить может.

Хлопнула крышка подвального люка.

Я отполз за угол и затаился, взяв в руки нож. Если меня обнаружат, нападу первым.

Из избы вышли двое в тёмных одеждах и быстро скрылись.

Что делать? Лезть в избу? А что я там увижу без света? Да и неизвестные вернуться могут. Нет уж, возвращусь в свою избу — посплю до утра, а потом всё-таки посмотрю, чего гам они прячут от Рябого.

К своему удивлению, уснул я быстро — сказывалась пешая дорога. Вскочил с лавки, как только через окно пробился первый солнечный луч. Прислушался — тишина.

Я пробрался в соседнюю избу. Олухи! На полу лежал толстый слой пыли, и только отпечатки сапог цепочкой тянулись к люку подвала. Никакого поиска не надо — всё на виду.

Я отбросил крышку люка и спустился по деревянной лестнице вниз. Естественного света было недостаточно, но через пару минут глаза привыкли к сумраку. На полке лежал мешок и продолговатый свёрток в холстине. Я выбросил наверх, на пол мешок и свёрток, вылез сам и тихо прикрыл люк.

Интересно, что они тут прятали? В первую очередь развернул холстину и ахнул. Передо мной, на пыльном полу, в богато украшенных ножнах лежала сабля, и в таких же ножнах — стилет. Я взялся за рукоять сабли, осторожно выдвинул из ножен. Лезвие тускло переливалось, и по нему вилась узорчатая се точка. Дамасская сталь! На Руси таких не куют. Дорогая вещица.

Я стал разглядывать стилет. Это тонкий и узкий нож о четырёх гранях, резать им невозможно — только колоть. С успехом применяется там, где у противника жёсткие — вроде лат — доспехи. Вот в щели между железными пластинами и наносится роковой удар таким стилетом. Оружие добивания или наёмного убийцы. Сталь тоже хороша. Хоть я стилеты никогда и не любил, возьму его с собой. Повезло где-то крупно разбойникам, коли владельца его ограбили или убили и смогли разжиться таким ценным оружием. Простолюдину — даже купцу средней руки — такие приобретения не по карману.

А что же в мешке? Я развязал грязную верёвку и вывалил содержимое на пол. Звякнув, из мешка выпапи и покатились по полу серебряные кубки, лафитники, височные кольца. Неплохо разбойники живут, коли у вожака своего из-под носа ухитрились украсть эти богатства.

«Беру всё», — решил я. Вот так бывает порой — не было ни гроша, да вдруг алтын. Повезло необыкновенно, только если бы в мешке вместо серебра были сало и хлеб, я бы обрадовался больше. К добру, оказавшемуся в моих руках по воле случая, я относился по-философски, осознавая, что за ним — чьи-то трагедии, чьи-то жизни.

Я забросил мешок на плечо и пошёл по дороге. Шёл быстро, если грабители хватятся — быть неприятностям. Шёл и размышлял о Рязани. В лицо меня, конечно, видели многие, только кто я, как звать меня и откуда — не знал никто. Искать опричники меня, конечно, будут, но как далеко они зайдут в своих поисках — одному провидению известно. Ладно, не буду заморачиваться — буду решать проблемы по мере их поступления.

В полдень, когда за плечами уже осталось вёрст десять, я вышел к селу. В самый раз передохнуть и покушать.

Я сбросил на опушке леса мешок, ножом отрезал от ендовы два кусочка серебра. Денег у меня нет — буду рассчитываться серебром. Не доставать же мне содержимое мешка в трактире — внимательных и алчных глаз много, найдутся охотники и до чужого добра.

А вот и постоялый двор. Во дворе — ни одной лошади, и трапезная пуста. Жаль, а я хотел набиться кому-нибудь в попутчики — не всё же одному ноги бить.

Обслужили меня быстро ввиду пустой трапезной. Сдуру и с голодухи я заказал слишком много и, едва осилив половину, отодвинул миски. Не спеша попил пива. Появившийся в трапезной нищий с вожделением поглядывал на еду.

— Садись, поешь, — пригласил я.

Дважды повторять не потребовалось. Нищий подсел на лавку и накинулся на еду. Хозяин смотрел неодобрительно.

Когда пришло время рассчитываться, я протянул трактирщику кусочек серебра. Тот взвесил его на ладони, кивнул.